Иногда по утрам я придумываю шутки, которые можно писать в твиттер. «По утрам» — это с четырёх до семи. Потом получается плохо. Но так как обычно я засыпаю слишком поздно, чтобы вставать очень рано, то не быть мне первой женщиной стендап-комиком из ... (России? Украины?? Откуда я, чёрт возьми??).
А сегодня просто необычный день! Настолько необычный, что я готова заблевать радугой пару-тройку страниц бумажного дневника, который наконец-то снова начала вести. И даже сюда написала... Осталось только не вырубиться после полудня, а то опять буду ворочаться в постели до трёх часов ночи и думать о смерти и всяких глупостях, благодаря которым я, вероятно, и запомнюсь людям.

@темы: и не говно тоже

---

Памятка для человека, собирающегося познать себя.
1. Всякое знание замутняет чистый разум.
2. Человек сам по себе ничего из себя не представляет. Если ему об этом известно, но принять данный факт он не может, то познавать себя ему не стоит.
3. Познавая себя можно случайно познать кого-то другого, поэтому важно предварительно устранить все факты чужого влияния на своё «я».
4. Познавая себя можно также найти Бога. Важно помнить, что наука не признаёт выводов сделанных не в здравом уме и вне объективной реальности, поэтому Бога нет.
5. В процессе самопознавания может быть выявлено невероятное количество скрытых талантов. Человек даже может понять, что способен на всё. Это обесценивает достижения других людей.
6. Доскональное знание себя также может мешать человеку открывать в себе новые способности.
7. Человек, познавший самого себя, не обладает никакими преимуществами перед человеком, который себя не познал.
8. Будьте осторожны! Самопознавание может отвлекать от приёма пищи, сна и справления естественных нужд.
9. Самопознавание не рекомендуется детям до восемнадцати лет, беременным женщинам, гражданам преклонного возраста и людям, которые считают, что добились успеха в жизни.
beeluckver

@темы: цитата

---

Так уж выходит, что в глазах окружающих я выгляжу молодцом, бойкой, непрошибаемой и слегка сволочной няшей. (Ну да. Я бы тоже считала девушку младше и меньше меня няшей.) И я чувствую себя предателем всех нервных женщин мира, которым не насрать, куда делся их муж/любовник/«мне просто с ним хорошо».
Я ведь тоже обижаюсь на какие-то абстракции и плачу от жалости к себе, когда выпью лишнего. Но всё, что происходит в ванной, остаётся в ванной.

Мы сидели в кафе. За окном шли люди с флагами и что-то кричали. Она хотела сорваться с места, выбежать на улицу и задушить каждого, кто решил продемонстрировать миру свою гражданскую позицую. Но больше всего она всё-таки ненавидела собственного мужа, будто все несправедливости в мире происходят именно из-за него.

@темы: говно случается

---

Теперь мне хочется спать, но я спать не буду. Я возьму бумагу и перо и буду писать. Я чувствую в себе страшную силу. Я всё обдумал ещё вчера. Это будет рассказ о чудотворце, который живет в наше время и не творит чудес. Он знает, что он чудотворец и может сотворить любое чудо, но он этого не делает. Его выселяют из квартиры, он знает, что стоит ему только махнуть пальцем, и квартира останется за ним, но он не делает этого, он покорно съезжает с квартиры и живет за городом в сарае. Он может этот старый сарай превратить в прекрасный кирпичный дом, но он не делает этого, он продолжает жить в сарае и в конце концов умирает, не сделав за свою жизнь ни одного чуда.
Даниил Хармс

И немного музыки

@темы: цитата, радио

---

Мы вышли из кабака на улицу, чтобы покурить. Обменялись ничего не значащими замечаниями о пользе чистого воздуха и вреде курения в помещениях. И тут-то он спросил:
- Как Лёха?
- Нормально.
- А ты как?
Ну я и вывалила на человека весь свой осознанный недавно стыд за то, что уехала из родного города, оставила друзей и никак не смогла поддерживать нормальное общение по интернету. Рассказала про то, как шла домой одна после школы и ехала в пустом вагоне метро с работы.
А он такой:
- Ты слишком много думаешь. Слишком часто занимаешься самоедством. Если бы ты действительно была в чём-то виновата, то, наверное, совсем себя возненавидела.
И главное с таким знанием дела это произнёс, с искренним желанием помочь моим мозгам встать на место...
Ебаный свет! Я подобное в свой адрес слышу не в первый раз и явно не в последний. Увы, я очень быстро устаю от особого рода вежливости, которая принята в кругу знакомых людей. Нужно говорить какую-то чепуху, чтобы не создавать вакуум, но при этом нельзя быть слишком честным и откровенным. Поэтому я обычно молчу в тряпочку, даже если сам Алексей интересуется причиной моего печального и задумчивого вида. Результат всегда одинаков: меня обвиняют в придумывании себе всякой фигни.
Мои мысли ходят кругами. «Неужели у других людей нет такого винегрета в голове как у меня?» — спрашиваю себя. Нет, есть. Они просто не палятся. Да и принято в нормальном обществе первым указывать на вполне типичные для людей качества, которые неосторожно продемонстрировал оппонент. Ещё принято разговаривать про покупку кроссовок сорок седьмого размера, поедание куриных крылышек на пару со своей женой и подключение интернета на халяву.
Впрочем, сама виновата. Нечего было вываливать свой богатый внутренний мир на человека, который спросил меня только ради плюсика в карму.

@темы: говно случается

---

Однажды в Город приехал человек. Он затормозил у обочины, рядом со случайным прохожим и сказал: «Здравствуйте. Мне нужна ваша помощь. Дело в том, что однажды в мой город приехал человек и сказал: «Добрый день. Вы хотели бы отправиться в путешествие? Я очень устал и ищу того, кто мог бы странствовать по миру вместо меня». Я согласился. Он отдал мне свою дорожную одежду, рюкзак со сменным бельём, четыре одноразовых бритвы, зубную щётку и потёртый кошелёк туго набитый мелкими купюрами, а сам переоделся в мой костюм. Я сел за руль и поехал из города, он же отправился на мою работу, чтобы вечером прийти к моей семье.
Через неделю я понял, что меня никто не ищет и окружающие исправно принимают меня за того путешественника. Я посещал разные города, оставаясь там не дольше чем на три-четыре дня. Я был свободен как ветер, я наслаждался путешествием. Так шли годы. Но вот однажды, глядя на семью, гулявшую в парке, я вспомнил, что не всегда был один. Тогда попытался представить себе лицо своей жены и не смог. Я даже не мог сказать, были ли у нас дети. Всё, что было в моей жизни до этого путешествия, кануло в никуда, оставив мне только смутные тени. С тех пор путешествие для меня превратилось в пытку. Умоляю, спасите меня. Займите моё место».
И прохожий помог ему. Один человек сел в машину и поехал навстречу новым впечатлениям, упиваясь внезапно свалившимся на него счастьем. Ведь многие люди считают мечту о возможности объехать весь мир самой главной. А другой человек облегчённо вздохнул и направился к себе домой.

@темы: одержимость

---

— Однажды, много лет назад, на холодный сумрачный берег пришел человек, остановился, внимая гулу океана, и сказал: «Нам нужен голос, который кричал бы над морем и предупреждал суда; я сделаю такой голос. Я сделаю голос, подобный всем векам и туманам, которые когда-либо были; он будет как пустая постель с тобой рядом ночь напролет, как безлюдный дом, когда отворяешь дверь, как голые осенние деревья. Голос, подобный птицам, что улетают, крича, на юг, подобный ноябрьскому ветру и прибою у мрачных, угрюмых берегов. Я сделаю голос такой одинокий, что его нельзя не услышать, и всякий, кто его услышит, будет рыдать в душе, и очаги покажутся еще жарче, и люди в далеких городах скажут: "Хорошо, что мы дома". Я сотворю голос и механизм, и нарекут его Ревуном, и всякий, кто его услышит, постигнет тоску вечности и краткость жизни».
Р. Брэдбери. «Ревун»

Я не люблю Брэдбери, даже уважать его не могу за высказывания про Марс и какую-то странную манеру повествования, похожую на яркий свет, настойчиво направляемый прямо в глаза. Зато один мой друг его очень любит. Поэтому мне немного стыдно за свою дерзкую отчуждённость и непонимание.
Но этот рассказ мне понравился. Ну почти... Если бы Брэдбери не ссылался на любовь так явно...

---

Я умудрилась погнуть кольцо: зацепилась за дверь в метро, резко дёрнула и немного, не до крови, содрала кожу на пальце, а на следующий день обнаружила, что металл слегка погнулся. Через две недели случайность стала элементом дешёвой мелодрамы: мужа забрали в армию.
На этом, собственно, можно было бы и закончить свой рассказ — пусть каждый придумает себе сам наши чувства и то, как мы ругаемся или дружно плачем, или трахаемся в пятый раз как в последний. Даже самые унылые фантазии постороннего человека на эту тему будут гораздо ярче и — что не менее важно — логичней нежели то, как всё было на самом деле.
На самом деле я не хочу оставаться в одном доме с его братом и его мамой. Нет, одного его брата я бы ещё вытерпела, но вместе с мамой, которая любит спихнуть заботу о своём чадушке на чужие плечи, при этом рассказывая всем какое оно невероятно взрослое и самостоятельное, которая сбежала из России обратно домой потому, что там тяжёлая обстановка и ебанутые люди, и теперь регулярно рассказывает всем, как ей там было плохо и насколько не правы россияне. А ещё она постоянно слушает аналитические передачи и смотрит соответствующие видеозаписи, тем самым окончательно уничтожая мой комфортный информационный вакуум. Сама от политоты не отдыхает и другим не даёт.
Пока что у Алексея есть замечательная возможность получать увольнительную на вечер. Он её использует на полную катушку: приходит домой, болтает с мамой и заваливается спать. Где желание пожить так, чтобы потом было что рассказать внукам? Где желание насладиться каждой минутой проведённой с друзьями? Ах да! Мама отпускает его выпить с друзьями с большой неохотой, подозревая у него начальную стадию алкоголизма, которая видна только окружающим и называется «А тебе не кажется, что ты слишком много пьёшь?». И когда мы-таки выходим из дому, мы не медленно прогуливаемся держась за ручки, а несёмся как угорелые к ближайшему кабаку и Алексей всю дорогу расписывает, как доконала его мамина забота.
Это просто какой-то взрыв дерьма. Такого в кино мне не показывали.
Итак. Муж в армии. Своих друзей у меня нет вообще. Друзья Алексея общаются со мной так, будто с ним уже случилось что-то страшное. Его мать и брат забывают пользоваться ершиком для унитаза. Да... из ванной в ближайшее время я выходить вообще не буду.

---

Тут такое случилось... Я тогда от души посмеялась и смеюсь до сих пор.
Сижу я, значит, вконтактике, слушаю музыку, пью чаёк, полуночничаю. И вдруг нежданно-негаданно мне в личку стучится нечто... Ну нет у меня слов, чтобы описать тех, кто предлагает свою страсть кому ни попадя да ещё и обзывается всякими зайчиками-птичками-белочками даже не представившись. И ладно бы он сразу предложил мне феерический секс. Так нет же. Сначала он меня... типировал! Поставил соционический диагноз по аватарке, набору пабликов, плейлисту и видеозаписям, умудрившись при это проглядеть мой возраст и факт замужества. Ой, да ладно! Далось кому-то это замужество! Брак безудержному блуду помехой никогда не был. И глупо думать что какая-то смешная пометочка в профиле спасёт от внимания тех, кому терять уже нечего. Или он просто думал, что все самочки без ума от соционики, а от некоторых типов личности готовы не только лететь за милым льстецом на край света без смены белья и сух пайка, но и переписать квартиру на него и даже терпеть его бесценную и незаменимую маму.
Собственно, он почти угадал, навесив на меня ярлык Бальзака, поскольку описание именно этого тима мне кажется самым крутым. Затем он заявил, что сам является Есениным, что выглядело прямо-таки неистовым призывом нежно оттрахать его в мозг и довести до эпилептического припадка. Но, как показало дальнейшая переписка, трахать там было нечего. Ибо кем надо быть, чтобы пытаться выбить телефон и что-нибудь ещё у человека, который, судя по описанию, является няшей только для узкого круга лиц, а с незнакомыми людьми церемониться не любит.

Я не собираюсь делать вид, что этот «герпес» миновал меня. Да, я прошла кучу заумных и унылых тестиков разной длины. Да, я пыталась давать ответы так, чтобы, не дай бог, не оказаться Есениным. Да, я пробовала наблюдать за сведущими в этой «Науке». Да-да, именно «Наукой» назвал соционику это внезапный Дон Жуан из вконтактика. Да, я снова пытаюсь спрятать собственную глупость за недалёкостью окружающих.
Но, наверное, у меня не получалось быть максимально честной с самой собой, поэтому у меня каждый раз получался отличный от предыдущего результат. Не получалось быть объективной и видеть суть людей, а не то, какие они все тупые и мерзкие. Я — дура. Жизнь — дерьмо. Пойду поплачу в ванной.
Так что я стараюсь относиться к соционике и её ярым апологетам с иронией и жалостью, не осуждать и не обращать внимания. Ну и кончено, я забросила идею типирования, потому что даже самое красивое описание, якобы мне подходящее, никогда не заслонит собой тот факт, что я всего лишь злобное и ограниченное хуйло™.

P.S. Я не знаю, как отвечать на фразу «Дай телефон». Не то что бы у меня его часто требуют, но всё же... По-моему, это одна из тех просьб, которые выполнять не хочется ни под каким предлогом, потому что я, чёрт возьми, не люблю, когда мне звонят.

P.P.S. А на самом деле этот «Есенин» таким элегантным образом издевается над недалёкими вульвами. И я, разумеется, повелась, что сделало его вечер чуточку веселее.

---

И тут до меня дошло, почему мне не становится легче, когда я выхожу покурить в холодную зону. Не потому, что я почти безвылазно сижу в квартире. Не потому, что я обчиталась какой-то неправильной литературы. Не потому, что мир в сущности — нечто больше похожее на внутренности воздушного шарика, чем на содержимое бутылки с водкой. Не потому, что я пессимист или ещё какой нибудь умный и модный термин. Это всё оттого, что на уровне глаз у меня находится стена. Нет, она не сплошная: сверху и снизу она представляет собой бетонную решётку. Но боженька задумал меня такого роста, что мне нужно либо сесть на корточки, либо встать на цыпочки, чтобы видеть линию горизонта. И нет, моё нежелание что-либо менять и искать выход из сложившийся ситуации тут не при чём. Меня просто угнетает стена там, где хочется видеть, как земля соединяется с небом.

---

Город становится наконец-то самим собой, становится таким, каким я его давно помню и не люблю.
По рынку невозможно ходить днём из-за изобилия всего: в глаза бросаются яркие тряпки, резиновые тапочки всех цветов радуги и мужские семейники с отвратительными шутками юмора. Вечером с пустеющего рынка вынесут горы картона, пакетов и испорченных фруктов. Ночью пройдёт охранник с фонарём, проверяя всё ли это дневное мракобесие спряталось в железных контейнерах. Утром ярмарка страшных и сомнительно полезных вещей откроется снова.
Горячий ветер поднимает тучи пыли. В тени не прохладно, а просто чуть темнее. С балкона можно увидеть блеск реки, но, оказавшись на её берегу понимаешь, что эта вода не может освежить в такой день, только сделать ещё более грязным.
Когда-то я попадала сюда каждое лето. Теперь же я живу здесь постоянно, но только в это время года город становится для меня особенным... особенным адом.

---

«Череп тихо визжал и трясся. Минуты через три крышку черепа с Шарика сняли.»
Я прикрываю ненадолго глаза, затем закрываю книгу. Девушка, сидевшая справа, повторяет мои действия с небольшим опозданием. На светло-бежевой обложке пылает имя самой несгораемой книги. Я запихиваю свой толстый коричневый том в недра рюкзака, надеясь, что золотистое тиснение своим блеском не выдаст меня с потрохами.
«Любите ли вы Булгакова так, как люблю его я?» Ну нет уж... Увольте... Из меня литературный собеседник совершенно некудышный, да и по части прочего я тоже в беседах не сильна. Недавно пробовала поговорить с подругой про аниме, но начала настолько тонко, что разговор соскользнул на самое насущное. Хотела как лучше, а закончилось всё традиционным молчанием задетого за живое оппонента, который, между прочим, переживает, у которого, видите ли, идеалы гуманизма попираются коварной реальностью.
И вот теперь я стою и смотрю, как под стук каблуков удаляется от меня белая блузка и юбка в цветочек. И нет у меня слов. И кругом сплошные Маргариты, нервные, трепещущие Маргариты, с искусанными губами и чёрным лаком на ногтях. И всего спокойствия мира на них никогда не хватит. Нет, не те Маргариты, про которых книга написана, а те, которые приходят в моменты активного поиска себя, как приходят Иисусы или Наполеоны.

Уже на улице, около магазина стройматериалов мимо меня проходит нечто, обдав волной удушающе-приторного запаха. Это даже не человек, а карикатура какая-то. Бликуют солнцезащитные очки на пол-лица, переливается люрексом чёрная рубашка, шуршат чёрные спортивные штаны, подрагивает сигарета в зубах и где-то наверху невозможное сияние гладко выбритого черепа прикрывает легкая белая кепка. Я подхожу к подъезду, здороваюсь с местными старушками и резко дёргаю дверь на себя. Фантом ныряет в подъезд следом за мной. Это теперь надолго...

---

На самом деле, я всё это себе придумала. Нет этой беспросветно серой жизни, нет огромного пожирающего самого себя мира, нет отупляющего страха перед каждым восходом солнца. Мне восемь лет, я сижу за сараем на незнакомом дачном участке, ёжусь от неотвратимо наступающего ночного холода, жду, когда уйдёт в дом жуткий хозяин этого участка, и силюсь спрятаться в своей панамке, как в шапке-невидимке. Мне не хочется думать о том, что меня уже давно заметили, что где-то далеко бабушка начала искать меня и двоюродный брат мечется на велосипеде по засыпающему посёлку. Надо бы выскочить из своего ненадёжного укрытия и драпануть словно бешеный заяц, но тело не слушается. Впереди вся жизнь, а я сижу, вцепившись в ремешки сандалий, превращаясь в тишину и гнилые доски.
***
Ночью я погружаюсь в мутную воду. Под мерное тиканье часов вырываются изо рта пузырьки воздуха. Я забываю, начала ли я тонуть или просто нырнула, забываю, как выглядел мир над водой. Руки цепляются за толстые, оплетённые водорослями канаты, натыкаются на улиток. Я будто двигаюсь к началу древа жизни — моллюски вокруг становятся всё причудливей и монструозней. И вот вода уже столь темна, что я перестаю понимать, в каком направлении двигаюсь. Пальцы скользят по огромным раковинам. Исчезают канаты, скрытые под телами улиток. Они всюду. Теперь это уже не пруд, не озеро, не море, а колодец, стены которого постепенно сжимаются. Это спираль — света здесь мне никогда не увидеть.
Вода выталкивает меня. Сверкающий на солнце фонтан подбрасывает высоко в воздух. Я больно ударяюсь о бетонный парапет.
Вокруг нет ничего. Я сижу в пустоте и отдираю от себя улиток вместе с кусками кожи.

Сон понесётся дальше, но, когда проснусь, я вспомню только об этом погружении и снова пойму, что всё хорошо и кошмары мне совершенно не снятся.

---

Меня называют умной только для того, чтобы совпадающее с моим мнение человека, отметившего моё умственное развитие, имело неизмеримо большее влияние на некую третью сторону.
Я подумала об этом, когда холодная вода из душа резко хлынула мне на голову — кому-то было лень повернуть ручку, переключающую подачу воды на кран. Но довести мысль до конца я так и не смогла, поскольку вселенская несправедливость, случающаяся именно с тобой, отвлекает сильнее работающего телевизора или чего-то ещё. Чего ещё?... Чего-то. Болезненная неспособность удерживать внимание на одном действии, процессе или объекте дольше нескольких минут стирает все отвлекающие факторы. Откуда-то сбоку подкатывает лексическое бессилие — мысли окончательно превращаются в какой-то первичный бульон из местоимений и междометий.
Где-то в параллельной вселенной коварные люди снова и снова оставляют душ включённым. Но так ли они коварны? Внезапная струя воды ещё никого не убила. Котики живы, дети в Африке живы, Ленин спит, Земля вертится, обиженные перевозят всякие жидкости.

---

Звук скотча преследует повсюду. Даже за стенками собственного гроба я услышу этот царапающий уши не то скрип, не то жужжание.
Когда я впервые осознала, что слышу его с ужасающей регулярностью, я захлебнулась собственными словами и совершенно перестала думать.
Нигде нет ни роз, ни волчьих клыков, ни птичьих костей, ни пятнышка чёрной краски — нет ничего, чем можно было бы насладиться, не нагружая мозг длинными ассоциативными цепочками и абстрактными алгоритмами, нет ничего пошлого, но возвышенного. Весь мир — разбитая пятилитровая банка, перебинтованная скотчем.

---

Что бы ни случилось — оставайтесь при своём мнении. Если же обстоятельства пошатнут его — обязательно заводите новое, но непременно своё собственное. Читайте новостные ленты, смотрите телевизор, слушайте радио, наконец, и формируйте своё особое, отдельное от всего прочего стада мнение. Человек без собственного мнения — личинка майского жука.
Именно поэтому я решила дальше жить без собственного мнения, зато с универсальным набором чужих на все случаи жизни. Не люблю быть как все. Хочу выделяться.

---

Да, я чувствую себя пиздаболом.

Разочарование в людях — очень привлекательная штука. Всем хочется поразочаровываться с кем-то за компанию. Вот и я последнее время слишком часто начала заседать на кухне с чаем или чем-нибудь покрепче за очередной бессодержательной беседой.
Да, сейчас всё проще списывать на обстановку: я, мол, не могу при таком стрессе не лить воду из пустого в порожнее. Общество перевернулось с ног на голову и трясётся в лихорадке... Чёрт возьми! Про такое можно говорить несколько суток без перерыва. И мы говорим.
Мы превращаемся в старые советские радиоприёмники: мелем полную чушь и шипим. Ходим курить в подъезд каждые двадцать минут и льём реки алкоголя. А утром просыпаемся с распухшими языками, пересохшим горлом и больной головой. Просыпаемся ещё одним безыходным утром, когда перед пробуждением чувствуешь, что вот-вот наступит прекрасный новый мир, и снова попадаешь в совок.
И только солнце меняет своё положение на небе, чтобы коварно ударить в глаза в последние, самые сладкие минуты сна. А вода как не текла под лежачий камень, так и не течёт.

---

Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя. Каждое твоё слово будет измерено и взвешено. Каждая твоя интонация обретёт своё толкование. Твоя речь на самом деле не представляет собой ничего особенного. Это просто утка запечённая с яблоками, которую окружающие разберут по косточкам, нахваливая особо удачные куски. Это просто коробка с разноцветными кубиками, из которых каждый может собрать то, что душа пожелает. Это просто последние пузырьки воздуха, вырывающиеся изо рта человека, неведомой силой увлекаемого в бездну.

---

Теперь я боюсь разговаривать. Настали те самые времена, когда одно неосторожное слово способно разрастись до размеров древа вечного спора. Я радуюсь тем знакомым, которые не пишут, не задают глупых вопросов, не делают страшные глаза, не склоняют слово «война» с заячьим замиранием сердца. Какое людям дело до того, что они не могут изменить, до чего они не могут дотянуться?
Я испугано отдёрнула руки от ноутбука в момент, когда моё сознание уже было готово к виду разбитого об пол компа. Внезапное внимание не ко мне, а к той глобальной ситуации, в которую я чисто случайно попала, вызвало лишь страшное кровавое бешенство.
«Кажется, нам не стоит продолжать разговор на эту тему,» — пишу я. Я жалею, что вообще ответила на заданный мне вопрос. Через неделю мне прилетает ссылка на статью о зверствах УПА. Язык статьи криклив, он хватает читателя и клещами выкручивает из него жалость. Дорогой мой ноут, ты выжил лишь чудом.
Я не против того, что происходит. Жить в такое время — полезный опыт. Я просто ненавижу патетику, бездумный патриотизм и массовую истерию.

---

Всё, что проходит и остаётся лишь воспоминанием, медленно движется мимо и параллельно. Рано или поздно откроют ремонтируемый вход в метро. Вырастут из земли новые торговы центры и панельны многоэтажки. Печально всхлипнет гитара, порвутся струны, треснет полое тело. Лопнут банки с вареньем и помидорами. Но не сейчас. Жизнь складывается истёртыми фотокарточками в жестяную коробку. Потёртый цыганский мир вливается в глаза, в уши, в нос, но выходит лишь чёрным шумом.
Теперь перед сном приходится загадывать что-нибудь не вторичное. Пожалуйста, что-нибудь не вторичное. Вот ваше что-нибудь не вторичное. Унесите это, будьте добры. Вам не вторично, а для меня уже было.