Есть несколько сортов смеха...
Сидишь, предаёшься унынию под Swans. И вдруг, откуда ни возьмись, вылазит Clutch. Эта чёртова сумочка портит всю хандру!
Ниспошлите мне великолепного кого-нибудь, талантливо составляющего плейлисты.
Бедный солдатик с разорванным животом удивлённо посмотрел на собственные кишки... Здравствуй, смерть. Я не готов ещё.
Мы никогда ни к чему не готовы. Вот и я не могла знать заранее, что все эти попытки построить новую ячейку общества будут вызывать такой дискомфорт. Я не истерю, нет.
Представьте себе театр, на сцене которого сотни недовольных чем-то людей синхронно бьют посуду. От звона стекла и керамики можно оглохнуть, но и так уже ничего не слышно за их яростными воплями. Звук растекается по залу, наталкивается на стену ненависти. «Идиоты! Зачем они кричат?! Зачем уничтожают сервиз за сервизом?!» Каждый зритель чувствует себя лучше и правильней, каждый актёр падает в их глазах всё ниже и ниже. И внезапно находится тот, кто забыл свою роль в этой постановке. Уши его закупорены тишиной, руки безвольно опущены, глаза смотрят в пустоту. «Эй, ты! Что встал?! Мы не за то деньги платили, чтобы ты тут статую из себя корчил!»
Расступитесь, глупые зрители! Дайте уйти уже из этого ёбанутого театра!
Большинство моих знакомых девушек, услышав моё «Не хочу так больше», выпучат глаза от удивления, а потом начнут поносить все мои прибабахи по очереди и превозносить Алексея до небес. «Да ты просто с жиру бесишься!» — заметит кто-нибудь. Увы, нет, я скорей чувствую себя солдатом-контрактником, подписавшимся на бесконечное служение Родине, тем солдатом, который после нескольких лет войны за доброе и вечное понял, что хочет выращивать помидоры и малину, а не палить по вражеским марионеткам из пулемёта, но назад ему нельзя — его даже собственная семья принять обратно отказывается.
Не понимаю я, как удаётся иным личностям прожить долгое время не видя ничего от бури собственных чувств. Зачем доказывать сначала свою любовь, а потом так же яростно давить человека собственной обидой? Зачем весь этот причудливый цирк? И где выход?
Я не могу найти слов, чтобы объяснить насколько всё это неправильно. У меня есть только недоумение, постепенно переходящее в гнев.
Ниспошлите мне великолепного кого-нибудь, талантливо составляющего плейлисты.
Бедный солдатик с разорванным животом удивлённо посмотрел на собственные кишки... Здравствуй, смерть. Я не готов ещё.
Мы никогда ни к чему не готовы. Вот и я не могла знать заранее, что все эти попытки построить новую ячейку общества будут вызывать такой дискомфорт. Я не истерю, нет.
Представьте себе театр, на сцене которого сотни недовольных чем-то людей синхронно бьют посуду. От звона стекла и керамики можно оглохнуть, но и так уже ничего не слышно за их яростными воплями. Звук растекается по залу, наталкивается на стену ненависти. «Идиоты! Зачем они кричат?! Зачем уничтожают сервиз за сервизом?!» Каждый зритель чувствует себя лучше и правильней, каждый актёр падает в их глазах всё ниже и ниже. И внезапно находится тот, кто забыл свою роль в этой постановке. Уши его закупорены тишиной, руки безвольно опущены, глаза смотрят в пустоту. «Эй, ты! Что встал?! Мы не за то деньги платили, чтобы ты тут статую из себя корчил!»
Расступитесь, глупые зрители! Дайте уйти уже из этого ёбанутого театра!
Большинство моих знакомых девушек, услышав моё «Не хочу так больше», выпучат глаза от удивления, а потом начнут поносить все мои прибабахи по очереди и превозносить Алексея до небес. «Да ты просто с жиру бесишься!» — заметит кто-нибудь. Увы, нет, я скорей чувствую себя солдатом-контрактником, подписавшимся на бесконечное служение Родине, тем солдатом, который после нескольких лет войны за доброе и вечное понял, что хочет выращивать помидоры и малину, а не палить по вражеским марионеткам из пулемёта, но назад ему нельзя — его даже собственная семья принять обратно отказывается.
Не понимаю я, как удаётся иным личностям прожить долгое время не видя ничего от бури собственных чувств. Зачем доказывать сначала свою любовь, а потом так же яростно давить человека собственной обидой? Зачем весь этот причудливый цирк? И где выход?
Я не могу найти слов, чтобы объяснить насколько всё это неправильно. У меня есть только недоумение, постепенно переходящее в гнев.