Есть несколько сортов смеха...
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Даниил Хармс
Как не стыдно мне это признавать, но я хуйло. Да, вот так грубо и безапелляционно. Я могла бы писать стихи, романы-эпопеи и рассказы-притчи и еженедельно малевать что-нибудь отражающее всю глубину моего внутреннего мира, но вместо этого тону в бездне апатии и лени. И ещё я отвратительно веду себя по отношению к людям. Это меня и погубило. Это меня и похоронит. Конечно, до сих пор остаётся слабая вероятность того, что я заткну наконец противный внутренний голос, который имеет привычку регулярно портить мне все порывы, и начну творить. Ну а пока из меня лезут только абсурдные недосказочки и мерзкие вирши.
Когда-то всё было иначе. Лет в четырнадцать, обчитавшись «Властелина Колец», «Гарри Поттера» и юмористического фэнтези, я начала генерировать гениальные идеи, при более подробном рассмотрении оказавшиеся абсолютно идентичными. Там был полный набор штампов и целый взвод Мэри и Марти. Я даже умудрялась рисовать по мотивам своих же историй. Считала ли я себя одарённой личностью? Конечно, да. И даже продолжаю считать. Только вот контекст это одарённости, увы, изменился. Вполне возможно, всё закончилось бы очень печально, если бы я не нашла человека, который разделил и дополнил мои идеи. И вот однажды у меня появился друг, поэтому мне было с кем копировать чужие сюжеты, выдавая их за собственные. Так что всё закончилось трагедией.
Школьные учителя были в шоке от количества моих прогулов. Мама не знала, как меня перевоспитать. А мне было насрать. Неиссякаемый поток до пошлости однообразных героических похождений сливался с рекой задумок лучшего и обожаемого друга. Фантазии заливали быт. Я жила от одного вечера невообразимых повествований до другого.
Вместе с тем мои читательские вкусы изменялись. Не знаю, благодаря какому чуду я умудрилась не увязнуть во второсортном фэнтезийном чтиве и даже отойти от него. Постепенно вместо Громыко и ко на мои идеи начали накладывать свой отпечаток Кафка, Лавкрафт, Баркер, Симмонс и Её Величество Хроническая Депрессия. Персонажи рождались, чтобы умирать, а те, кому посчастливилось дойти до финала, заканчивали свой век в психушке или под присмотром сердобольных родственников. Тут-то дорогой партнёр, верно, совсем ошалел от моего буйства и начал деликатно намекать на то, что нам пора отринуть хтонических божеств и проблемы кровной мести и заняться тёплыми ламповыми историями про быт. Угроз не было, но стоило насторожиться уже тогда. Но я не могла остановиться: я придумала нечто такое, что ослепило меня окончательно. Эта идея не давала мне покоя. Я неутомимо шлифовала её, уделяя внимание мельчайшим деталям, не замечая, что это уже не плод коллективного творчества, а друг мой ничего не может и не хочет добавить от себя. Идея перенесла несколько перезагрузок, но до сих пор остаётся со мной, а друга я потеряла.
В этой трагедии можно обвинять себя, внезапный мой переезд в другой город или судьбу. Увы, я знаю, что никто не виноват. Мои бесконечные расставания с людьми достойны отдельного рассказа, поэтому не буду сейчас о них.
В один из осенних вечеров, во время очередной попытки поругаться, чтобы помириться, я наконец-то поняла, что весь этот феерический фонтан сюжетов и персонажей был нужен только мне. Поддерживать всё это для кого-то постороннего оказалось невероятно тяжёлым и неблагодарным делом. Оказывается, я уже давным-давно была оставлена наедине с этим вычурным онанизмом. Теперь, чтобы хоть что-то написать мне приходится преодолевать лень и отвращение, затыкать истеричку-память, а рисовать я уже совсем разучилась.
Говорят, что любители критиковать других в глубине души просто завидуют. О да, во мне целые галлоны мерзкой желчной зависти ко всем мало-мальски состоявшимся в творчестве людям. Я постоянно подменяю свою неспособность создавать новое видимостью умения сказать меткое и ехидное словцо про чужие произведения. Вот такое я злобное и ограниченное хуйло с ампутированным уважением к другим людям, раздувающее из недостатка внимания к своей персоне трагедию вселенского масштаба.
Даниил Хармс
Как не стыдно мне это признавать, но я хуйло. Да, вот так грубо и безапелляционно. Я могла бы писать стихи, романы-эпопеи и рассказы-притчи и еженедельно малевать что-нибудь отражающее всю глубину моего внутреннего мира, но вместо этого тону в бездне апатии и лени. И ещё я отвратительно веду себя по отношению к людям. Это меня и погубило. Это меня и похоронит. Конечно, до сих пор остаётся слабая вероятность того, что я заткну наконец противный внутренний голос, который имеет привычку регулярно портить мне все порывы, и начну творить. Ну а пока из меня лезут только абсурдные недосказочки и мерзкие вирши.
Когда-то всё было иначе. Лет в четырнадцать, обчитавшись «Властелина Колец», «Гарри Поттера» и юмористического фэнтези, я начала генерировать гениальные идеи, при более подробном рассмотрении оказавшиеся абсолютно идентичными. Там был полный набор штампов и целый взвод Мэри и Марти. Я даже умудрялась рисовать по мотивам своих же историй. Считала ли я себя одарённой личностью? Конечно, да. И даже продолжаю считать. Только вот контекст это одарённости, увы, изменился. Вполне возможно, всё закончилось бы очень печально, если бы я не нашла человека, который разделил и дополнил мои идеи. И вот однажды у меня появился друг, поэтому мне было с кем копировать чужие сюжеты, выдавая их за собственные. Так что всё закончилось трагедией.
Школьные учителя были в шоке от количества моих прогулов. Мама не знала, как меня перевоспитать. А мне было насрать. Неиссякаемый поток до пошлости однообразных героических похождений сливался с рекой задумок лучшего и обожаемого друга. Фантазии заливали быт. Я жила от одного вечера невообразимых повествований до другого.
Вместе с тем мои читательские вкусы изменялись. Не знаю, благодаря какому чуду я умудрилась не увязнуть во второсортном фэнтезийном чтиве и даже отойти от него. Постепенно вместо Громыко и ко на мои идеи начали накладывать свой отпечаток Кафка, Лавкрафт, Баркер, Симмонс и Её Величество Хроническая Депрессия. Персонажи рождались, чтобы умирать, а те, кому посчастливилось дойти до финала, заканчивали свой век в психушке или под присмотром сердобольных родственников. Тут-то дорогой партнёр, верно, совсем ошалел от моего буйства и начал деликатно намекать на то, что нам пора отринуть хтонических божеств и проблемы кровной мести и заняться тёплыми ламповыми историями про быт. Угроз не было, но стоило насторожиться уже тогда. Но я не могла остановиться: я придумала нечто такое, что ослепило меня окончательно. Эта идея не давала мне покоя. Я неутомимо шлифовала её, уделяя внимание мельчайшим деталям, не замечая, что это уже не плод коллективного творчества, а друг мой ничего не может и не хочет добавить от себя. Идея перенесла несколько перезагрузок, но до сих пор остаётся со мной, а друга я потеряла.
В этой трагедии можно обвинять себя, внезапный мой переезд в другой город или судьбу. Увы, я знаю, что никто не виноват. Мои бесконечные расставания с людьми достойны отдельного рассказа, поэтому не буду сейчас о них.
В один из осенних вечеров, во время очередной попытки поругаться, чтобы помириться, я наконец-то поняла, что весь этот феерический фонтан сюжетов и персонажей был нужен только мне. Поддерживать всё это для кого-то постороннего оказалось невероятно тяжёлым и неблагодарным делом. Оказывается, я уже давным-давно была оставлена наедине с этим вычурным онанизмом. Теперь, чтобы хоть что-то написать мне приходится преодолевать лень и отвращение, затыкать истеричку-память, а рисовать я уже совсем разучилась.
Говорят, что любители критиковать других в глубине души просто завидуют. О да, во мне целые галлоны мерзкой желчной зависти ко всем мало-мальски состоявшимся в творчестве людям. Я постоянно подменяю свою неспособность создавать новое видимостью умения сказать меткое и ехидное словцо про чужие произведения. Вот такое я злобное и ограниченное хуйло с ампутированным уважением к другим людям, раздувающее из недостатка внимания к своей персоне трагедию вселенского масштаба.