Есть несколько сортов смеха...
Я тихо-тихо крадусь в темноте мимо зеркал, шаря перед собой руками, чтобы не наткнуться на стену или пианино. Меня манит лёгкое громыхание дверцы и яркий свет лампочки среди белых стен. Там стоит она... вожделенная бутылка водки. В верхней камере морозилки, рядом со стопкой пакетиков со льдом, меня будет ждать замороженная до покалывания в пальцах рюмка...
А вот и нет! Даже унылая бутылочка пива в холодильнике отсутствует. Кастрюля борща, кастрюля котлет, десяток яиц и прочие съедобные мелочи вроде морковки и сметаны. Кто всё это ест? Откуда это берется? Почему я не могу воспринимать содержимое холодильника как несомненную часть реального мира?
Это было бы очень серьёзно, если бы не вызывало истерический смех.
Даже страшно становится: неужели любой бытовой вопрос способен вызвать у меня такое яростное разбрасывание внутреннего говна? Чёрт побери! Я даже в туалет не могу сходить, не задумавшись хотя бы на секунду о чём-то возвышенном.
Когда я готовлю что-то, мозги у меня отключаются напрочь, остаются только примитивные функции вроде нарезки, перемешивания и втыкания в окно. Но потом сознание возвращается ко мне. Я вижу всю эту еду и охреневаю. И ведь надолго ничего в холодильнике не задерживается, только бутылочка соуса табаско одиноко стоит на дверце.
Мне не за чем бежать к холодильнику в ночи — я не заедаю свои проблемы. Впрочем, это лишь значит, что у меня есть ещё один не опробованный путь к самоуничтожению.
А вот и нет! Даже унылая бутылочка пива в холодильнике отсутствует. Кастрюля борща, кастрюля котлет, десяток яиц и прочие съедобные мелочи вроде морковки и сметаны. Кто всё это ест? Откуда это берется? Почему я не могу воспринимать содержимое холодильника как несомненную часть реального мира?
Это было бы очень серьёзно, если бы не вызывало истерический смех.
Даже страшно становится: неужели любой бытовой вопрос способен вызвать у меня такое яростное разбрасывание внутреннего говна? Чёрт побери! Я даже в туалет не могу сходить, не задумавшись хотя бы на секунду о чём-то возвышенном.
Когда я готовлю что-то, мозги у меня отключаются напрочь, остаются только примитивные функции вроде нарезки, перемешивания и втыкания в окно. Но потом сознание возвращается ко мне. Я вижу всю эту еду и охреневаю. И ведь надолго ничего в холодильнике не задерживается, только бутылочка соуса табаско одиноко стоит на дверце.
Мне не за чем бежать к холодильнику в ночи — я не заедаю свои проблемы. Впрочем, это лишь значит, что у меня есть ещё один не опробованный путь к самоуничтожению.